This post is also available in: Македонский Французский Испанский Немецкий

Особое понимание сакрального*

Анте Поповски (1931-2003 гг.)

Шопов – один из поразительнейших примеров македонского поэтического слова и мысли: понятие тревоги, унаследованное им из прошлого, приобретает в его творчестве черты предзнаменования.

Тщетными и даже кощунственными были бы попытки найти определение поэзии Шопова. Зачастую, одно его стихотворение заключает в себе целые столетия с их когортами правды и абсурда. Единственное, в чем мы можем быть уверенны, — это то, что поэзия Ацо Шопова сосредотачивает в себе длительную метаморфозу безмолвия в свою антитезу: эмоцию и голос.

Среди множества значений безмолвия, наименее важна интимистская одержимость. Интимизм по сути ни что иное, как этап отрицания себя, тот момент, когда безмолвие преобразовывается в цвет или в голос, во фрукт или в жест. Другими словами, это этап первого звукового или графического воплощения тревоги. В конце концов, не безмолвие ли предшествует жизни и не наступает ли оно после смерти. Оно та самая тонкая сеть, которая обволакивает собой великие взрывы: именно оно придает вещам эпическое величие и торжественность гимна […]

Кажется, что вся работа поэта выстраивается вокруг одной главной мысли: проникнуть внутрь страдания, наполнить собой его кровь, превратиться в само страдание, чтобы вернуть жизни утраченную сакральность. Мощью языка Ацо Шопов уничтожает культ безмолвия, и именно в момент этой метаморфозы, он на мгновение пытается отомстить жизни, покрывая ее глубокими и жгучими стигматами.

Когда Ацо Шопов засеивает поэтическую мысль зернами языка, он подобен пахарю, который своим трудом облагораживает землю, лишая ее тем самым сакрального характера. Стих Ацо Шопова перерождается вновь и вновь. Но он не один. Человек также находится в центре этого воскрешения. Стих Шопова создает одновременно и сущность и существо. Бесконечен список литературных примеров привязанности человека к земле. В поэзии Ацо Шопова эта взаимосвязь приобратает иное значение. Для нее, человек и земля едины. Человек оставляет после себя ничтожную пригорошню земли. Кладбище. Однако по сравнению с духовными кладбищами, обычные кладбища миниатюрны. В каждом из нас движется кладбище подавленных желаний, несбывшихся грез, былой любви, заблуждений, зыбытой или все еще гложущей несправедливости. Когда она безмолвие и дар безмолвию, поэзия Шопова свидетельствует о том, что земля – не только силикат и углерод, пласты и корневища, золоторудные жилы и залежи железа, но что она таит в себе жизнь и человеческое бытие с разлагающимися грезами и надеждами […]

Стих Ацо Шопова отрицает избыток эмоций, его интересуют лишь первородная тревога. Приближается период черной семантики, все явственнее вырисовываются очертания поэта на грани безысходности, облаченного в ужас, окруженного опасностью. Наделенный острой восприимчивостью, он предчувствует все, в темноте необратимое становится для него в какой-то степени ощутимым. Позднее он предпримет попытку заменить эту тяжелую семантику близости своей собственной кончины мощной философской мыслью, в которой нет места безропотному подчинению судьбе и страху. Черное солнце, полуночное солнце, стигмат, огонь, кровь будут ее последними символами […]

_____________________________________________________________________

*Отрывок из предисловия к книге Ацо Шопова Персональная антология (Anthologie personnelle), сборник отобранных автором произведений, «Акт Сюд» и «Издательство ЮНЕСКО», 1994 г.
_____________________________________________________________________